Неточные совпадения
Кабанова. Хитрость-то не
великая. Кабы любила, так бы выучилась.
Коли порядком не умеешь, ты хоть бы пример-то этот сделала; все-таки пристойнее; а то, видно, на словах только. Ну, я Богу молиться пойду; не мешайте мне.
Евфросинья Потаповна. Какие тут расчеты,
коли человек с ума сошел. Возьмем стерлядь: разве вкус-то в ней не один, что большая, что маленькая? А в цене-то разница, ох,
велика! Полтинничек десяток и за глаза бы, а он по полтиннику штуку платил.
— Вы, Тимофей Степанович, правильно примечаете: в молодом нашем поколении
велик назревает
раскол. Надо ли сердиться на это? — спросил он, улыбаясь янтарными глазками, и сам же ответил в сторону редактора...
— Это, конечно, главная линия
раскола, — продолжал Радеев еще более певуче и мягко. — Но намечается и еще одна, тоже полезная: заметны юноши, которые учатся рассуждать не только лишь о печалях народа, а и о судьбах российского государства, о
Великом сибирском пути к Тихому океану и о прочем, столь же интересном.
— Да как же, батюшка, Илья Ильич, я распоряжусь? — начал мягким сипеньем Захар. — Дом-то не мой: как же из чужого дома не переезжать,
коли гонят? Кабы мой дом был, так я бы с
великим моим удовольствием…
— Вот, вот этак же, ни дать ни взять, бывало, мой прежний барин, — начал опять тот же лакей, что все перебивал Захара, — ты, бывало, думаешь, как бы повеселиться, а он вдруг, словно угадает, что ты думал, идет мимо, да и ухватит вот этак, вот как Матвей Мосеич Андрюшку. А это что,
коли только ругается!
Велика важность: «лысым чертом» выругает!
— Дай же мне свое
великое слово, что не вбежишь к ним и не закричишь,
коли я тебя там поставлю?
— На тебя глянуть пришла. Я ведь у тебя бывала, аль забыл? Не
велика же в тебе память,
коли уж меня забыл. Сказали у нас, что ты хворый, думаю, что ж, я пойду его сама повидаю: вот и вижу тебя, да какой же ты хворый? Еще двадцать лет проживешь, право, Бог с тобою! Да и мало ли за тебя молебщиков, тебе ль хворать?
А
коли я именно в тот же самый момент это все и испробовал и нарочно уже кричал сей горе: подави сих мучителей, — а та не давила, то как же, скажите, я бы в то время не усомнился, да еще в такой страшный час смертного
великого страха?
— Да притом, — продолжал он, — и мужики-то плохие, опальные. Особенно там две семьи; еще батюшка покойный, дай Бог ему царство небесное, их не жаловал, больно не жаловал. А у меня, скажу вам, такая примета:
коли отец вор, то и сын вор; уж там как хотите… О, кровь, кровь —
великое дело! Я, признаться вам откровенно, из тех-то двух семей и без очереди в солдаты отдавал и так рассовывал — кой-куды; да не переводятся, что будешь делать? Плодущи, проклятые.
Тема о власти. Анархизм. Русское отношение к власти. Русская вольница.
Раскол. Сектантство. Отношение интеллигенции к власти: у либералов, у славянофилов. Анархизм. Бакунин. Страсть к разрушению есть творческая страсть. Кропоткин. Религиозный анархизм: религиозный анархизм Л. Толстого. Учение о непротивлении. Анархия и анархизм. Анархический элемент у Достоевского. Легенда о
Великом Инквизиторе.
Раскол внушал русскому народу ожидание антихриста, и он будет видеть явление антихриста и в Петре
Великом, и в Наполеоне, и во многих других образах.
— Это была такая графиня, которая, из позору выйдя, вместо королевы заправляла, и которой одна
великая императрица в собственноручном письме своем «ma cousine» написала. Кардинал, нунций папский, ей на леве-дю-руа (знаешь, что такое было леве-дю-руа?) чулочки шелковые на обнаженные ее ножки сам вызвался надеть, да еще, за честь почитая, — этакое-то высокое и святейшее лицо! Знаешь ты это? По лицу вижу, что не знаешь! Ну, как она померла? Отвечай,
коли знаешь!
— А они ж сговорились, сват, — объяснил Коваль. — Приказчику тоже не
велика корысть,
коли два конца уйдут, а зостанутся одни кержаки. Кто будет робить ему на фабрике?.. Так-то…
Конечно, все мужчины испытывали эту первоначальную tristia post coitus, но это
великая нравственная боль, очень серьезная по своему значению и глубине, весьма быстро проходит, оставаясь, однако, у большинства надолго, иногда на всю жизнь, в виде скуки и неловкости после известных моментов. В скором времени
Коля свыкся с нею, осмелел, освоился с женщиной и очень радовался тому, что когда он приходил в заведение, то все девушки, а раньше всех Верка, кричат...
Но, впрочем, я начал мой рассказ, неизвестно почему, из средины.
Коли уж все записывать, то надо начинать сначала. Ну, и начнем сначала. Впрочем, не
велика будет моя автобиография.
— Да что ж об «Кусточках» говорить,
коли они уж отданы! А без «Кусточков» как
велика, по-твоему, цена за всю землю?
Ах, мой друг!
великая эта милость божия,
коли дети родителей почитают!
— Спокойнее. Да ежели и есть задержка — разве она
велика?
Коли я ничего не сделал, да пачпорт у меня чист — да хоть до завтра его смотри! Я даже с удовольствием!
Стало быть, теснота была
велика,
коли уж перемочь было не можно.
Стало быть, думаю, уж больно
велика нужда,
коли в такую пору себя беспокоит Михайло Трофимыч.
Подхалюзин. Мало ли что я обещал! Я обещал с Ивана
Великого прыгнуть,
коли женюсь на Алимпияде Самсоновне, — так и прыгать?
Аграфена Кондратьевна. Постой, уж я сама оботру! Ишь уморилась! А ведь и то сказать, будто неволили.
Коли уж матери не почитаешь, так стен-то бы посовестилась. Отец, голубчик, через
великую силу ноги двигает, а ты тут скачешь, как юла какая!
—
Великий государь! — воскликнул он, — изо всех твоих милостей эта самая большая! Грех было бы мне чиниться на твоем подарке! Уж выберу в твоей оружейной что ни на есть лучшее! Только, — прибавил он, немного подумав, —
коли ты, государь, не жалеешь своей сабли, то дозволь лучше отвезти ее от твоего царского имени Ермолаю Тимофеичу!
— Это нехорошо,
коли побоями. Грех
великий.
— Дура,
коли не хуже! Этакую можно любить только от
великой тоски, как всем известно…
— Тьфу ты пропасть! Да ты, батюшка, протри глаза-то, отрезвись хоть маленько, хоть для
великого Божьего праздника! Знать, тебя еще за ужином вчера укачало,
коли теперь еще бродит! С каким Мизинчиковым? С Обноскиным, а не с Мизинчиковым. А Иван Иваныч Мизинчиков человек благонравный и теперь с нами же в погоню сбирается.
Градобоев. Посылать еще! Это что за мода! Наше дело взыскать, вот мы и взыскали. Кому нужно, тот сам приедет, — мы ему и отдадим; а то рассылать еще, Россия-то
велика! А
коли не едет, значит, ему не очень нужно.
«Нечего сказать, — проговорила она сама с собой: — судьба меня балует: в любви сошлась с человеком, с которым ничего не имела общего, а в политическом стремлении наскочила на мошенника, — умница я
великая, должно быть!» Но как бы затем, чтобы рассеять в Елене эти мучительные мысли, к ней подбежал
Коля, веселенький, хорошенький, и начал ласкаться.
Домна Пантелевна. Там еще, конечно, что Бог даст, а все-таки женихом зовем. Познакомилась она с ним где-то, ну, и стал к нам ходить. Как же его назвать-то? Ну и говоришь, что, мол, жених; а то соседи-то что заговорят! Да и отдам за него,
коли место хорошее получит. Где ж женихов-то взять? Вот кабы купец богатый; да хороший-то не возьмет, а которые уж очень-то безобразны, тоже радость не
велика. А за него что ж не отдать, парень смирный, Саша его любит.
— А то не посадит! Посадит,
коли прикажу! Барин!
велик твой барин! Он барин, а я против него слово имею — вот что!
— Погодите, братцы! — заговорил крестьянин в синем кафтане, —
коли этот полоненник доподлинно не русской, так мы такую найдем улику, что ему и пикнуть неча будет. Не
велика фигура, что он баит по-нашему: ведь французы на все смышлены, только бога-то не знают. Помните ли, ребята, ономнясь, как мы их сотни полторы в одно утро уходили, был ли хоть на одном из этих басурманов крест господень?
Ипполит. Ну, и ладно. А кураж
велик! Выпил на полтину серебра, а смелости у меня рублей на десять прибыло,
коли не больше.
— Ну, в том не больно
велика утеха; что вой, что не вой — все одно — живи,
коли можется, помирай,
коли хочется… Э, старушка, горько жить на белом свете нашему брату!..
Красавина. Загорелось! И подождешь, не
велика важность. (Ничкиной.)
Коли жарко, ты бы пивца велела подать с леднику: говорят, прохлаждает.
Ананий Яковлев.
Великий,
коли сам себя знаю!.. И тебе меня не учить, как понимать себя.
Иван Михайлович(распечатывая письмо).Господа, мне слишком тяжело. Пожалейте меня! Я знаю, что я виноват. Скрывать нечего… Я не могу читать… Читайте хоть вы. (Пробегает письмо и передает шаферу.) Читайте… Постойте, эй! (Лакею.)Четверню серых в коляску! Да скажи Фильке-кучеру, что
коли через минуту не будет подана, я у него ни одного зуба во рту не оставлю. Все выбью. Вот при народе говорю, а там суди меня бог и
великий государь! Нет, прошло ваше время! Ну, читайте.
Меня арест Кузина не беспокоит. Не думая о том, как он будет держать себя перед начальством, я верю — не
велик это вред,
коли с большой лесной рубки кто-то украдёт лесину или пять.
— Прощайте, оставайтесь здоровы! Дай бог вам, чтоб все было, как надо. Бог даст,
коли будем живы и здоровы, опять приедем в
великом посту. Прощайте! Спасибо… Дай бог!
Еремка. Я и на пол сяду,
коли места нет, не
велик барии. (Садится и запевает.)
—
Коли крадено живое — с
великой радостью, а не живой товар, так милости просим от нас подальше, — сказал Федор Афанасьев.
Елфимовский пряничник девочку сдал на часовенном дворе старице Салоникее. Большая была начетчица та черница — строгая постница,
великая ревнительница по древлему благочестию: двенадцать попов на своем веку от церкви в
раскол сманила. И тем также по бозе ревновала, чтоб городецких подкидышей непременно посолонь в старую веру крестить.
Делать нечего — писарь
велик человек, все у него в руках, а руки на то и привешены, чтобы посулы да подносы от людей принимать. Поклонились гривной с души воскормленнику… Что делать? Поневоле к полю,
коли лесу нет… Взял деньги Морковкин — не поморщился да, издеваясь, примолвил старосте...
— Мать Юдифа во всем со мной согласна, а за ней и все Улангерски обители пойдут, — сказала Манефа. — А
коли сказать тебе, друг мой, откровенно, сама-то я сильно еще колеблюсь… Ни на что решиться не могу… Ум раздвоенный, а дело
великое!.. Колеблюсь!.. Себя-то бы вечно не погубить, да и других бы в напасть не ввести.
Мать Лариса доказывать стала, что не нам, дескать, о таком
великом деле рассуждать, каков бы, дескать, Коряга ни был, все же законно поставлен в попы, а Филарета: «
Коли, говорит, такого сребролюбца владыко Софроний поставил, значит-де, и сам он того же поля ягода, недаром-де молва пошла, что он святыней ровно калачами на базаре торгует».
— Будь покоен, почтенный, все это в наших руках, завсегда это можем, — отвечал Федор. — Восьэтто [Восьэтто, или восейка, — недавно, на днях, намедни.] мы одним днем две самокрутки спроворили… Четыре тройки, говоришь?.. Можно… Парней десяток?.. И это можно…
Велику ль погоню-то ждешь?..
Кольев не припасти ли, аль одним кулаком расправимся?
— Зачем
колья, — сказал Самоквасов. — Коль и будет погоня, так не
великая… Да и то разве бабы одни, — прибавил он усмехаясь.
Пущай его маленько повеличается, а уж я жива быть не хочу,
коли не будешь ты у нас в скиту
Великим постом, не то весною».
И тут я, господа, взвыл как теленок и, не стыдясь, скажу: припал я к моему двукратному, так сказать, избавителю и долго лобзал его в голову. И пробыл я в этом положении до тех пор, пока в чувство меня не привела моя старая ключница Прасковья (она тоже прибежала на гвалт). «Что это вы, Порфирий Капитоныч, — промолвила она, — так обо псе убиваетесь? Да и простудитесь еще, боже сохрани! (Очень уж я был налегке.) А
коли пес этот, вас спасаючи, жизни решился, так для него это за
великую милость почесть можно!»
— Ну, а кого ж бы вы особенно удивили, если бы были с ними? — с дружеской улыбкой возразил Свитка. — Эх, господин Хвалынцев! Донкихотство вещь хорошая, да только не всегда!.. Я возмущен, может быть, не менее, но… если мстить, то мстить разумнее, — прибавил он шепотом и очень многозначительно. — Быть бараном в стаде еще не
велика заслуга,
коли в человеке есть силы и способность быть вожаком.